Поначалу на факт смерти Павла Павловича никто внимания не обратил...хотя слово "поначалу" не совсем подходило, потому как с одиннадцати часов десяти минут, когда произошла смерть, бренное тело Павла Павловича моталось по кольцевой раз двадцать, а может и больше, пока не начался "час пик". Толпы пролетариата стали заполнять вагоны дабы вернуться в свои съёмные и приватизированные квартиры с мест трудовой деятельности.

Павел Павлович сидел на сидении, завалившись на бок. Его рука безжизненно свисала ладонью вверх, рот был приоткрыт, обнажая желтоватые коронки. Рядом с ним из-за брезгливости никто не садился, хотя внутренне возмущались безответственно развалившимся сразу на трёх местах пассажиром. Первой не выдержала полная дама в драповом пальто и укладкой "шеньон-70-ый год или привет от Мирей Матье".

-Развалился, пьянь...Людям стоять негде, прут и прут...куда прут? А этот нажрался и валяицца...и хоть бы хны...
-Ой, и не говорите...жизни нет от алкоголиков...совсем обнаглели...скоро в метре ваще сесть невозможно будет....- эхом ответила её старушка в оренбургском платке и большим пакетом "Калинка - Стокмен".

-Мужчины! Хоть выведите его отсюда, совсем у вас ни стыда ни совести...есть тут мужики или нет?-воскликнула, почувствовав поддержку дама в драповом пальто и шеньоне.
-Да чо ты мать, к деду пристала...ну, выпил маленько, расслабился...очухаецца- сам уйдёт, -произнёс высокий парень в кожаной куртке.
-Он очухаицца, а я тут стоят должэн, да?-возразил мужчина кавказского вида и добавил, -ну-ка, помагай давай, щас на Курской ево высадим, йа ево маму...
-Станция метро Курская, переход на Арбатско -Покровскую линию и станцию Чкаловская,-объявила красивым голосом диктор и двери открылись. Кавказец и кожаный парень выволокли болтающееся тело Павла Павловича из вагона и непрезентабельно шмякнули на пол. Правда потом парень всё-таки придал телу сидячую позу и прислонил к мраморной стенке колонны.

У колонны бывший Павел Павлович сидел до десяти часов тридцать двух минут вечера, пока два метрополитеновских милиционера его не увидели. Не спеша они подошли к нему, пару минут смотрели на мёртвого Павла Павловича, потом тот, что помоложе произнёс?
-Андреич....вроде пьяный, а?

-Нет, бля, трезвый...,-с сарказмом ответил тот, что постарше...,-Ну, что, Митя...в вытрезвитель, чтоль сдавать?
-Бля...Смену сдавать через полчаса...пока отвезём, пока то-сё...меня Марина ждёт...опять бензо-пилу заведёт....может вынесем его из метро и дело с концом? Возле метро -не наша территория, а?

-Эх...Митя...ладно, что с тобой сделать-то? Давай, хватай его, родимого, -согласился Андреич.
Они подхватили Павла Павловича и поволокли к выходу...начищенные ботинки покойного волоклись по заплёванному полу станции Курская....
Павла Павловича мешком бросили у какого-то забора. Усаживать не стали.
Через полчаса у Павлу Павловичу подошли два бомжа.
-Чойта он?- спросил первый.
-Да ни чо...пьяный, сука, -ответил другой и перевернув тело на спину, залез грязной рукой в карман видавшего виды пальто Павла Павловича. Вынув худенький кошелёк, он вынул из него три купюры в сто рублей и одну в пятьдесят. Открыв маленький карманчик для мелочи, вытряхнул монетки в ладонь, хмыкнул и молча побрёл с сторону круглосуточного ларька, где на витрине красовались многочисленные бутылки с пивом. Второй, цыкнув через редкие зубы, также молча побрёл за ним. Потом, словно опомнившись, вернулся, кряхтя стянул с Павла Павловича ботинки и довольно новые брюки. Ботинки ,рассмотрев повнимательнее, и не найдя в них для себя проку, выбросил, а штаны, скомкав, сунул за пазуху и трусцой побежал в сторону того же ларька.

Павел Павлович лежал под забором без брюк и босой. Если бы он не умер, ему наверняка было бы стыдно. Но он умер. И стыдно ему не было.
Светало. Бабушка Наташа шла к Курскому вокзалу. Она по вторникам всегда шла к Курскому вокзалу. Там она продавала букетики. Это моги быть тюльпаны. Это могли бы быть розочки. В зависимости от того, чем торгует сегодня Фуад- добрый толстый азербайджанец, подряжавший таких вот пенсионерок. И ему хорошо, и бабушкам перепадало на кефир и булочки. Бабушке Наташе было вообще удобно, благо её квартира, которая досталась ей от покойного мужа, Ивана Степановича, светлая ему память, находилась совсем недалеко от Курского вокзала, ну, может минут десять неторопливой ходьбы.

Пройдя мимо метро и сравнявшись с забором торгового центра, она увидела лежащего на земле мужчину. На мужчине не было штанов и ботинок. Бабушка Наташа сначала смутилась, увидав такое постыдство, но потом, сердобольное сердце старушки размякло от мысли, что человеку холодно и может, вообще ему нужна помощь...ну и что, что он пьян? Тоже ведь творение Божье...

Подойдя к нему, она заглянула в лицо Павла Павловича и всё поняла. Именно такое умиротворённо-безмятежное лицо было у её покойного мужа, Ивана Степановича, светлая ему память, когда он представился прямо в туалете, где имел обыкновение читать газету "Труд", сидя прямо на унитазе... Бабушка Наташа видела смерть и сразу же её узнала....
Через час место у забора было окружено работниками милиции, зеваки издали пытались что-либо разглядеть, но темп жизни привокзальной Москвы не способствует длительному стоянию, поэтому текущий поток людей постоянно находился в движении, они останавливались на минуту и их уносило напирающей волной, потом приходили следующие и их тоже сносило людским цунами...

-А чего без штанов-то? -произнёс один следователь, явно не обращаясь ни к кому...
-А хрен ево знает...может маньяк какой его грохнул, -ответил другой, записывая что-то в блокноте...
-Да он же мужик...да ещё и старый...
-Вот поэтому и маньяк...
-Жалко...старый человек...ему бы дома представиться, в мягкой постели, в окружении родственников и безутешной вдовы...или хотя бы в метро...всё среди людей....,-произнёс первый следователь...
Второй ничего не ответил.
Павел Павлович тоже.