- Если бы ты пошел в поход и проснулся бы ночью голый, и вся ж#па измазана вазелином, ты бы кому-нибудь рассказал? - Ты что, с ума сошёл, конечно нет. - Хочешь пойти в поход?
Года три назад мы притащили с помойки подшивки "Литературной газеты" за 1955 год. Ну и прилегающие годы. Интересное было время. Иллюстраций в газете почти нет, статьи все серьезные и длинные. Хочу выложить здесь подлинную рецензию тех лет на роман, написанный на модную тему и уже получивший некоторое признание. Поверьте на слово, это было написано в 1955-м году. И не на гонимого маргинала, а на вполне преуспевающего по тогдашним меркам писателя.
Наверно каждый из вас, когда-либо ощущал на себе вину. Например, вину за то, что не помог вымыть сестренке полы, и она в результате получила от мамы. Или вину за то, что не дала списать подруге на контрольной, и она получила тройку в четверти. Но не дай Бог вам ощутить ту вину, которая лежит на моих плечах. Впрочем, расскажу все сначала.
Мальчик заходит в магазин игрушек, протягивает продавщице банкноту из игры «Монополия» и говорит: - Дайте мне, пожалуйста, плюшевого тигра. - Мальчик, эти деньги ненастоящие. - Так ведь и тигр тоже ненастоящий!
Дочь восьми лет ошарашила меня вопросом: — Папа, а чем занимались пионеры? — Эээ, ну, например, ходили и собирали мукулатеру, металлолом... — Как бомжи, да?
Если вы заблудились в лесу с группой туристов - не поддавайтесь желанию руководителя съесть самого слабого. Наоборот, пока вас много - лучше завалить самого сильного. Потом второго по силе и так далее. Это здорово увеличит ваши шансы остаться в живых.
- Холмс! Вам не странно, что в нашей округе вдруг стало не слышно про собаку Баскервиллей! - Да, действительно! Я думаю, Ватсон, нам надо обсудить этот вопрос за стаканчиком доброго шотландского виски! Кстати, тут недавно открылся уютный корейский ресторанчик!
Как же она текла. Никогда такого не видел. Ни до, ни после. Все ляжки до колен в смазке, пришлось даже полотенце принести. Хлюпает, булькает, глаза закатывает. То есть пизда её хлюпает и булькает, а сама она глаза закатывает и постанывает, причём не так как в порнухе, а по-честному - тихо так, нежно, без всяких там вульгарных утробных урчаний и без криков «засади мне поглубже, мудила, разорви мою нежную плоть!». А я её, значит, ебу. Пятый час подряд. Свою школьную учительницу по биологии. У неё дома. Но начать, пожалуй, надо не с этого.
Довелось мне одно время поработать охранником в ночном клубе. Секьюрити кто не понял. Скажу, что после этого клуба мне можно было, смело пиздовать в сумасшедший дом, как в качестве пациента этого заведения, так и в качестве надзирателя. Ибо это одно и тоже с той хуетой, что происходила в этом ночном клубе.
МИНАС МОРГУЛ, казармы летного состава. Послеобеденный отдых. В черном уголке, под плакатом «Вперед, к победе НАЗГУЛИЗМА!», лениво стучат костяшками домино ВОСЬМОЙ и ДЕВЯТЫЙ НАЗГУЛЫ. Чуть поодаль, у зарешеченного окошка, орудует иголкой СЕДЬМОЙ. На подоконнике перед ним – горка угольно-черных пуговиц и такие же подворотнички.
Новенький, еще сверкающий краской микроавтобус РАФ, - наверное, из первой серии, только сошедшей с конвейера восстановленного завода в Риге, подъехал к воротам и засигналил. На воротах висела большая табличка: «Центр политической коррекции № 2». И строгая приписка снизу: «Выполнять все требования охраны!»
В качестве предисловия. Старая история, своими словами: Попугаев Жако было запрещено ввозить в Советский Союз, однако из Анголы их везли практически все, минуя таможню хитрым образом. Для провоза живого груза необходимо, чтобы этот груз вел себя как мертвый, то есть не трепыхался и вообще прикидывался курой гриль, только маленькой. Потому попугаев просто напаивали аж целой столовой ложечкой медицинского спирта, после чего они минимум на сутки отрубались и представляли собой не более чем бессловесное анатомическое пособие по строению птичьей тушки в состоянии анабиоза. Обычно коматозное животное погружалось в контейнер навроде тубуса для чертежей, в котором просверливались аккуратные дырочки, и в таком состоянии везлось на новое место жительства.
Года три назад мы притащили с помойки подшивки "Литературной газеты" за 1955 год. Ну и прилегающие годы. Интересное было время. Иллюстраций в газете почти нет, статьи все серьезные и длинные. Хочу выложить здесь подлинную рецензию тех лет на роман, написанный на модную тему и уже получивший некоторое признание. Поверьте на слово, это было написано в 1955-м году. И не на гонимого маргинала, а на вполне преуспевающего по тогдашним меркам писателя.
Наверно каждый из вас, когда-либо ощущал на себе вину. Например, вину за то, что не помог вымыть сестренке полы, и она в результате получила от мамы. Или вину за то, что не дала списать подруге на контрольной, и она получила тройку в четверти. Но не дай Бог вам ощутить ту вину, которая лежит на моих плечах. Впрочем, расскажу все сначала.
Как же она текла. Никогда такого не видел. Ни до, ни после. Все ляжки до колен в смазке, пришлось даже полотенце принести. Хлюпает, булькает, глаза закатывает. То есть пизда её хлюпает и булькает, а сама она глаза закатывает и постанывает, причём не так как в порнухе, а по-честному - тихо так, нежно, без всяких там вульгарных утробных урчаний и без криков «засади мне поглубже, мудила, разорви мою нежную плоть!». А я её, значит, ебу. Пятый час подряд. Свою школьную учительницу по биологии. У неё дома. Но начать, пожалуй, надо не с этого.
Довелось мне одно время поработать охранником в ночном клубе. Секьюрити кто не понял. Скажу, что после этого клуба мне можно было, смело пиздовать в сумасшедший дом, как в качестве пациента этого заведения, так и в качестве надзирателя. Ибо это одно и тоже с той хуетой, что происходила в этом ночном клубе.
МИНАС МОРГУЛ, казармы летного состава. Послеобеденный отдых. В черном уголке, под плакатом «Вперед, к победе НАЗГУЛИЗМА!», лениво стучат костяшками домино ВОСЬМОЙ и ДЕВЯТЫЙ НАЗГУЛЫ. Чуть поодаль, у зарешеченного окошка, орудует иголкой СЕДЬМОЙ. На подоконнике перед ним – горка угольно-черных пуговиц и такие же подворотнички.
Новенький, еще сверкающий краской микроавтобус РАФ, - наверное, из первой серии, только сошедшей с конвейера восстановленного завода в Риге, подъехал к воротам и засигналил. На воротах висела большая табличка: «Центр политической коррекции № 2». 
В качестве предисловия. Старая история, своими словами: 
